| Сканы стр. 1 2 3 4 5 | продолжение рассказа → |
Покупка автомобиля
Ефим ДОРОШ
Рисунки О. Верейского
Семен Поликарпович Колиенко, председатель колхоза имени Ленина, собирался купить автомобиль.
Еще прошлой зимой, когда обсуждали предстоящие расходы, кто-то из членов правления сказал, что в обстановке укрупненного хозяйства руководителю без легковой машины никак не обойтись. Первая причина — земли семь тысяч гектаров; попробуй поспеть во всякое место на бегунках или в бедарке! А второе — то, что автомобиль необходим для представительства: на районное совещание съездить, в областные организации по каким-либо делам… Одним словом, куда ни кинь, не миновать купить «Победу».
Уже хотели было проголосовать, но Семен Поликарпович взял счеты, с грохотом сдвинул костяшки, положил шестнадцать тысяч, которые потребуются на покупку автомобиля, и тут же рассчитал, что на эту сумму можно приобрести картофелемялку, моторчик для пилорамы и сверлильный станок слесарям. Члены правления, как говорится, «потылицы зачесали»… Автомобиль, понятно, — хорошая вещь, но и вся эта механизация, которую перечислил председатель, тоже нужна бы в хозяйстве. Можно бы, правда, и то и другое осилить — капитал позволяет. Но, с другой стороны, как подумаешь, что вместо «Победы», без которой все ж таки обходились, появится в колхозе, к примеру, зернодробилка, да еще и мотор к веялке, да еще… А что, если и «Победу», и все эти моторы, и зернодробилку со всем прочим купить? Вполне, конечно, доступно. Но только опять же — шестнадцать тысяч! Это же ко всему перечисленному еще и насосы для поливки огородов добавить.
— Лучше уж я на свои деньги куплю, — предложил Колиенко. — В личное пользование.
Однако в ту зиму Семен Поликарпович не собрался с деньгами: надо было пальто дочери справить, и не какое-нибудь, а драповое, с котиковым воротником,— совсем уже взрослой девушкой стала Ивга. Да и по дому надо было кое-что купить: из белья, из посуды разной всячины, гардероб зеркальный… Тысяч пять — шесть и не видели, как разошлись. Пришлось отложить покупку автомобиля.
И вот недавно, недели за две до Нового года, достал Семен Поликарпович сберегательную книжку — вполне хватает на «Победу». Еще и останется тысчонка — другая, чтобы книжка яловой не гуляла.
— Ну как, — спросил Колиенко жену, — какую будем брать: лимузин или кабриолет?
— Та мне все равно! Когда бы это корова, я бы сказала…
— Вы ж, тату, зеленую берите, — вмешалась Ивга. — Или нет, голубенькую. Как у самого Давиденки… И чтобы приемник обязательно. Не жалейте уж денег.
Автомобиль можно было приобрести в Киеве, но Колиенко давно уже списался с одним московским знакомым, и тут как раз пришла телеграмма: срочно, мол, выезжай, ожидает машина. К тому же колхоз собирался отправить в столицу на новогодний базар трехтонку с продуктами: гусей штук пятьдесят, яблок титовки ящиков двадцать, сушеной вишни, чесноку, цыбули… Очень удобно получилось: не нужно тратиться на железнодорожный билет, и опять же свой человек при покупке будет — шофер Яков Середа.
Семен Поликарпович вызвал к себе в кабинет кладовщика, бегавшего по каморам и амбарам с пачкой ордеров. Высокий, тощий, в короткой замасленной стеганке, рукава которой были не по его длинным рукам, Микола Абрамович Робуль даже речи лишился от огорчения, когда услышал, что председатель собирается вместе с ним в Москву: это же хуже нет с хозяином ездить — посади его в кабину, а сам в кузове торчи!
— Так поездом же лучше! — проговорил наконец кладовщик. — Я ж вам и билет возьму. Хотите — мягкий, хотите — купейный. Поедете, как люди…
Но Колиенко раз уж решил что-нибудь, так наново решать не станет.
— Давайте, Микола Абрамович, завтра с утра и тронемся.
На другой день, еще темно было, Семен Поликарпович стал собираться в дорогу. Он побрился, взял с подзеркальника дочкин одеколон, налил в горсть и тщательно растер красное, в глубоких складках лицо, чуть блестевшее после бритья. Над рыжими его усами несколько вкривь торчал крупный горбатый нос. Семен Поликарпович натянул на ноги белые, как снег, фетровые бурки, надел отутюженный дочерью китель с отложным воротником, пришпилил орденскую планку и остался весьма доволен своей внешностью.
А в кухне уже сиял на столе самовар. Из-под крышки самовара свисали концы чистой холстинки. Жена проворно сняла крышку и вынула сваренные вкрутую яички.
Опорожнив первую чашку чаю, Семен Поликарпович спросил:
— Может, «Москвича» взять? Или, еще лучше, мотоцикл с коляской?.. Тогда бы и на пианино осталось и на швейную машину.
— Чертопхайку! — запротестовала жена. — Нет уж, когда покупать, так чтоб вещь была.
Где-то далеко в предутренней тишине еще не проснувшегося села возник рокот мотора. Сбрехнула собака, другая, третья… Задребезжала посуда на столе, в щели между створками ставней вспыхнул белый свет автомобильных фар, и возле крыльца остановилась машина.
Сырой и холодный воздух, смешанный с острым запахом бензина, хлынул в открывшуюся дверь.
Вошел Яков Середа, щеголеватый, подтянутый, в армейском тулупчике и высоких, до колен, ботинках, со всякими пряжками, шнурками, крючочками.
— Вы сейчас будете садиться? — спросил, поздоровавшись, шофер. — Или подождете, пока я за Миколой Абрамовичем сгоняю?.. Они там в погребе… Загорелось им кавунов соленых кадушку взять.
— Татусенька! — вспомнила вдруг Ивга и прижалась щекой к плечу отца. — Если деньги останутся, вы ж не забудьте сумочку купить. Такую… торбочкой… Вроде лаковые они.
Семен Поликарпович надел новое пальто с мерлушковым, будто из серебра, воротником.
— Нехай все хорошо будет! — сказала, прощаясь, жена. — Чтобы ко двору пришлась покупка.
— Если в магазине брать, бояться нечего, — авторитетно заметил Яков. — А на базаре одну копию продадуть.
Захлопнув дверцу кабины, Колиенко уселся поудобнее на кожаной мягкой подушке, и машина тронулась.
В хатах горели огни, топились печи, кизячный дым низко стлался над крышами, путался в черных и мокрых ветлах. Из-под колес грузовика летел мелкий гравий, которым посыпана была новая грейдерная дорога, барабанил по днищу кузова. У выезда из села, где над темной ровной степью возвышались двускатные крыши овощехранилищ, стоял в длинном, до земли, тулупе Микола Абрамович, махал руками, словно его могли не заметить.
— Я сейчас!.. Минуточку! — суетился кладовщик, умещая кадушку в задке машины.
— Дались вам те кавуны,— проговорил, зевая. Семей Поликарпович.— Нужны они в Москве!..
Микола Абрамович усмотрел а этом замечании прямое вмешательство а его дела, но промолчал, — ох, то ли еще будет впереди! — закутался поплотнее в тулуп и привалился к задней стенке кабины.
За селом, где дорогу не успели покрыть, она раскисла, матово поблескивали большие лужи, вдоль обочин желтели разбитые машинами и бестолку втоптанные в грязь кучи щебня и гравия. В другое время Семен Поликарпович стал бы ругать шоферов, которые только и думают, как бы проехать по сухому, а что материал загублен, так им безразлично… Но сейчас он уже видел себя владельцем «Победы», и ему представлялось, как на ближайшей сессии исполкома он выступит с критикой дорожного отдела.
Из степи, подпрыгивая, катились через грейдер сквозные шары перекати-поля. Среди косматой озими торчали рядами бурые, исхлестанные ветром бодылья кукурузы, посаженной для задержания снега. Серое, мглистое небо по временам сеяло мелкий дождик, и стекла кабины покрывались косыми, похожими на царапины линиями…
В кабине было тепло. Уютно погромыхивал в ящике под сиденьем инструмент. Пахло нагревшейся резиной. Семен Поликарпович задремал.
Когда он проснулся, машина стояла. Впереди, за кустами бурьяна, дрожавшими на ветру, чуть выпуклая посередине, тянулась гладкая полоса асфальта, соединенная с грейдером пологим булыжным съездом. Вдоль съезда по обеим его сторонам врыты были в землю белые каменные столбики. «Государственная дорога», — сообразил Семен Поликарпович.
Он опустил боковое стекло и высунулся наружу. Вокруг машины, пиная ногой скаты, ходил Середа, соскабливая пучком прутьев налипшую на колеса грязь, протирал борта и крылья.
— Теперь газанем! — сказал он, забираясь в кабину, посигналил для порядка, хотя впереди никого не было, и выехал на асфальт. — Симферопольское шоссе!..
Семен Поликарпович залюбовался прямой лентой асфальта, с двумя накатанными до черноты полосами. Мелькнули серебристые перила моста, по-зимнему темная вода неподвижной речки, болотистые, истоптанные скотиной берега. Навстречу бежали белые с черным километровые столбы, яркие от дождя рекламные щиты на тонких железных трубах. Со свистом рассекая воздух, мчались грузовики, легковые автомобили, автобусы.
И хоть бы одна лошадь встретилась! Для каждого дела были свои машины: для перевозки молока — длинные розовые цистерны с голубыми буквами на боку; уголь или кирпич везли в огромных железных корытах самосвалов. Даже коров, и то какие-то колхозники поставили в грузовик, загородив кузов решеткой из горбылей.
— Богатый шлях! — восхищался Семен Поликарпович. — Ой, богаты-ы-ый!..
Он то и дело поворачивался, глядел то вправо, то влево, читал дорожные знаки, на которых все, что тебе надо, написано: и сколько километров до какого города, и куда ведет ушедшее в сторону шоссе, и скоро ли будет заправочная станция.
— Яков! — толкнул он локтем водителя. — А ну, давай остановимся.
Выпрыгнув из кабины, Семен Поликарпович, словно какой-нибудь начальник или уполномоченный, осмотрел длинную, в белых столбиках дамбу, перегородившую устье обширной балки. Балка была наполнена зеленоватой, похожей на бутылочное стекло водой; медленно текла она плоскими светлыми струйками по вогнутой стене бетонной плотины, кипела и пенилась у входа а трубу. Семен Поликарпович выспрашивал случившегося здесь дядьку: велико ли зеркало пруда, зарыблен ли он, вовсе ли бесплатно построили дорожники плотину или же колхоз принимал трудовое участие?..
Не успели проехать и десяти километров, как Семен Поликарпович увидел впереди длинный товарный состав, нырнувший под путепровод. Как же туг было не остановиться, не сосчитать, сколько платформ тянет паровоз, сколько тракторов-челябинцев стоит на каждой платформе, тем более, что сверху все это будто на ладони!
Пощелкивая буферами, катились платформы; сквозь редкую гриву дыма, цеплявшуюся за высокие кабины тракторов, тускло поблескивали прямоугольные траки гусениц…
| Сканы стр. 1 2 3 4 5 | продолжение рассказа → |
